фото: Алена Хлиманова
Около 6 утра 15 октября 2019 года в квартиру Алексея Волкова ввалились пятеро мужчин и одна женщина, он представились сотрудниками следственного комитета и изъяли компьютеры, телефон и кредитные карты. Спустя год журналисту ничего и не вернули, а дело о незаконном обыске рассматривает ЕСПЧ.
Недавнее самоубийство журналистки Ирины Славиной напомнило мысль гениального алкописателя Венечки Ерофеева: «Россия ничему не радуется, да и печали, в сущности, нет ни в ком. Она скорее в ожидании какой-то, пока еще неотчетливо какой, но грандиозной скверны; скорее всего, возвращения к прежним паскудствам». Это было написано ровно 30 лет назад, в 1989 году. Наверное, он предвидел…
Полная аналогия
Сегодня в 6:00 в мою квартиру с бензорезом и фомкой вошли 12 человек: сотрудники СКР, полиции, СОБР, понятые. … Адвокату позвонить не дали. Искали брошюры, листовки, счета «Открытой России», возможно, икону с ликом Михаила Ходорковского. Ничего этого у меня нет. Но забрали, что нашли — все флешки, мой ноутбук, ноутбук дочери, компьютер, телефоны — не только мой, но и мужа, — кучу блокнотов, на которых я черкала во время пресс-конференций. Я осталась без средств производства. Со мной все нормально.
Этот последний комментарий Ирины Славиной напомнил прошлогоднее, произошедшее в Смоленске. Аналогия полная.
5 октября прошлого года к бывшему редактору регионального выпуска газеты «МК в Смоленске», ныне главному редактору независимого портала Keytown.me Алексею Волкову пришли около шести часов утра, пять сотрудников следственного комитета и двое понятых. В детской спали трехлетняя дочь и четырехмесячный сын. Предъявили постановление Басманного суда на обыск, пояснили, что обыск проводится по делу об отмывании средств Фондом борьбы с коррупцией (ФБК) оппозиционного политика Алексея Навального.
Сотрудники потребовали, чтобы Алексей Волков и жена подписали бумагу о неразглашении. Алексей подписывать отказался, Марина вынуждена была подписать, ибо старший из сотрудников СК (единственный в форме) применил старый чекистский метод. Он просто сказал, что тогда разговор будет продолжен в следственном комитете, и пусть мать поднимает и одевает детей, если не хочет оставить их одних.
Обыск продолжался два часа, сотрудники СК изъяли два ноутбука, телефоны, переносной жесткий диск, а также все банковские карты, включая ту, на которую приходит детское пособие. Затем журналиста в течение часа допрашивал в кабинете СК следователь по особо важным делам капитан Ковалев.
Боязнь инакомыслия
С Алексеем Волковым автор этой статьи знаком давно, с тех пор, когда в 2012-13 годах работал корреспондентом под его началом в газете «МК в Смоленске». Редактором Волков был спокойным и толерантным, явных политических пристрастий не имел. Публиковал всех: и коммунистов, и демократов, и провластных журналистов, и оппозиционных. Но при этом все-таки вдумчиво, а потому критически относился к деятельности областных, городских властей. Таким же редактором он остался и в интернет–журналистике, когда стал основателем смоленского сайта Keytown.me.
Алексей Волков
Из интервью с Алексеем Волковым.
— Алексей, сколько раз ты контактировал с представителями штаба Навального до того, как к тебе пришли из СК с обыском?
— Всего три раза. Первый раз когда только они официально открылись в Смоленске. Просто для того, чтобы познакомиться, поговорить. Второй раз контактировал после согласованного, ими организованного митинга. И третий раз когда брал интервью у координатора штаба Андрея Волобуева, у которого, кстати, тоже прошел обыск, и которого еще раньше оштрафовали, а потом арестовали на 8 суток. На этом всё.
— Ты предполагал, что все для тебя, твоей семьи может обернутся подобным образом? Обыск ранним утром, допрос…
— Нет, конечно. Как только открыл им дверь, ничего не понял. И состояние было близкое к шоковому. Я пытался схватиться за телефон, кому-то звонить, снимать. Но телефон у меня забрали. Потом минут через десять успокоился, взял себя в руки и попытался максимально запомнить все, что происходило у меня в квартире.
Когда писал о штабе Навального, и других оппозиционных проявлениях, брал интервью у тех, кого задерживают на несколько суток за организацию митингов и вообще за инакомыслие, я и в кошмарном сне не мог представить, что подобное может произойти со мной.
— И все-таки, почему обыск, допрос, запугивание жены — случились вообще? И почему именно сейчас?
— Над этим я долго думал. С близкими, коллегами говорили, обсуждали и рассматривали разные варианты и версии. Да, возможно, правоохранительным структурам дано какое-то негласное указание, да, может быть уже в регионах есть «расстрельные» списки ярых и неугодных оппозиционеров… Но все, как мне объяснил один мой хороший знакомый, человек грамотный, думающий и не равнодушный, гораздо проще. Нынешняя власть панически боится. И боится она не только протестных митингов, коммунистов и проч. Власти панически боятся гласности, огласки, фактов, простого упоминания в прессе, в интернете о существовании в России вообще и в Смоленске в частности людей инакомыслящих.
Все мои знакомые, коллеги прекрасно знают, что я никакого отношения к оппозиции не имею. Лично с Навальным никогда не контактировал и не собирался даже знакомиться. Уверен, знали об этом и в следственном комитете. И следователь СК в момент обыска по простоте душевной подтвердил это. Когда я его спросил, почему пришли с обыском именно ко мне, просто ответил (дословно): надо меньше писать ерунду всякую.
По делам его
Алексей Волков по пути Ирины Славиной не пошел. Во-первых, он – мужчина. Во-вторых, двое малолетних детей. В-третьих, и это главное, он не опустил руки. На данный момент его жалоба вместе с другими аналогичными делами (а их, только обыскных дел по всей России, связанных с ФБК, около 150) с января этого года находится в Европейском суде по правам человека.
После того, что случилось, Волков вместе со знакомыми юристами подали жалобы в тот же самый следственный комитет, в прокуратуру, Ленинский суд Смоленска, в областной суд, в тот самый Басманный суд и городской суд Москвы. Ничего удивительного не произошло. Всё было именно так, как, наверное, и должно (или не должно?!) быть в современной России. В её полицейской, прокурорской и судебной системе. Все без исключения вышеперечисленные инстанции признали проведенный СК в квартире обыск, следственные действия, изъятие вещдоков законными. Кстати, все изъятое до сих пор не вернули.
Так называемое российское правосудие даже не пытается скрыть, что любого человека они могут преследовать по политическим мотивам, — полагает Алексей Волков.
P.S.
Лет двадцать назад от покойной московской тетки достался мне уникальный «Словарь иностранных слов» 1949 года издания под редакцией И.В. Лёхин и проф. Ф.Н. Петрова. Так вот, слово «полиция» в нем трактуется (дословно): «… В капиталистических странах особые административные органы, располагающие вооруженными отрядами, охраняющие буржуазный строй и его порядок; буржуазное государство, опираясь на полицию и жандармерию, осуществляет реакционную власть антидемократическими, противоправными методами разнузданного произвола».
Вот так, ни больше и ни меньше. И как раз очень даже все проецируется на сегодняшний российский «буржуазно-полицейский» день.
Виталий Сергеенков «Версия»
